США могут быть заинтересованы в покупке части активов ЛУКОЙЛаСергей ТихоновРазработка одного из крупнейших в мире нефтяных месторождений «Западная Курна — 2» в Ираке, оператором которого является российский ЛУКОЙЛ, может быть интересна США — американским нефтяным компаниям. Кроме того, в сфере их интересов находятся некоторые другие зарубежные проекты ЛУКОЙЛа.
Агентство Reuters 11 ноября сообщило, что российская компания объявила форс-мажор на «Западной Курне — 2», остановив все работы на месторождении. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять причины решения ЛУКОЙЛа. Компания попала в санкционный список минфина США (SDN-лист), что в большинстве случаев делает невозможным ее работу за пределами РФ. В SDN-лист попали крупнейшие добывающие «дочки» компании, а также все проекты, где ее доля 50% и выше.
Как уже было сказано, ЛУКОЙЛ — оператор «Западной Курны — 2» с долей 75%. Само месторождение входит в список крупнейших в мире. Начальные извлекаемые запасы «Западной Курны — 2» составляют около 14 млрд баррелей. Разработка ведется с 2014 года. Добыча к моменту форс-мажора составляла примерно 480 тыс. баррелей в сутки, но планировалось в будущем выйти на уровень 800 тыс. баррелей в сутки. Для сравнения: вся добыча нефти в Ираке в 2024 году составила 4,5 млн баррелей в сутки, без газового конденсата. То есть на «Западную Курну — 2» пришлось примерно 10%. Кусок весьма лакомый. И едва ли при принятии решения о санкциях в США не было обсуждения вариантов будущего такого крупного актива российской компании, как, впрочем, и других ее зарубежных проектов.
Нефтяные компании из США активизировали деятельность в Ираке
Как замечает доцент Финансового университета при правительстве РФ Валерий Андрианов, в последнее время компании из США активизируют свою деятельность в Ираке. В частности, Chevron вошла в проект Nassiriya, в рамках которого планируются освоение четырех блоков в провинции Ди-Кар (юг Ирака) и возобновление добычи на нескольких ранее действовавших месторождениях. В свою очередь, SLB (бывшая Schlumberger) будет вести бурение на газовом месторождении Akkas. Поэтому не исключено, что доля ЛУКОЙЛа в «Западной Курне — 2» может быть передана какой-либо американской компании.
Что касается экономики Ирака, то ее отличительная черта — высочайшая, одна из самых высоких в мире, зависимость от нефтяных доходов, на них приходится свыше 90% поступлений в бюджет. Это гораздо больше, чем в других странах Персидского залива. Поэтому остановка месторождения нанесет серьезный удар по экономике страны, приведет к потере ощутимой доли бюджета, считает эксперт.
Кроме того, по мнению главы Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова, смена оператора проекта — достаточно болезненный и сложный процесс, возникает масса юридических вопросов. Желающих будет много, но фактически простая передача актива другой компании будет банальным грабежом.
С точки зрения эксперта по энергетике Кирилла Родионова, для российской компании идеальным был бы вариант сохранить зарубежные активы, поэтому отсрочка на полгода (срок действия форс-мажора, после чего ЛУКОЙЛ без штрафов может покинуть проект, если не продаст свою долю, или урегулировать разногласия с иракским правительством) — шанс на геополитическое урегулирование, нормализацию отношений с Западом и снятие санкций США. В качестве примера Родионов приводит Сирию, с которой после визита туда Дональда Трампа была снята значительная часть экономических ограничений.
Но зарубежные активы ЛУКОЙЛа рассыпаны по всему свету, и интерес к ним американских компаний не ограничивается только «Западной Курной — 2». Симонов считает, что США заинтересованы в добывающих проектах в Мексике и Мексиканском заливе. Это очень перспективные и интересные участки, и конечно же, американцы захотят их заполучить.
Завод ЛУКОЙЛа в Болгарии закрывал 80% спроса на топливо в этой стране
Здесь стоит уточнить, что в Мексике и прибрежных водах реализуются четыре проекта с участием российской компании. По данным на 2022 год, лишь в двух из них ее доля 50% и выше. Другие два под санкции пока не подпадают. Хотя само присутствие компании в SDN-листе может сильно осложнить работу.
Та же самая история (доля менее 50%) — с проектом по добыче углеводородов и производству сжиженного природного газа (СПГ) в Конго, а также с добывающими предприятиями на шельфе Камеруна и Нигерии. Менее половины — доля российской компании в проектах в Казахстане и Азербайджане. Официально они не подпадают под санкции. Но, с учетом большой заинтересованности США в присутствии своего бизнеса в Средней Азии, на Кавказе и в Африке, а также рисков (неважно, мнимых или реальных) других участников этих проектов подпасть под вторичные санкции, проблемы у российской компании могут возникнуть. Тем более это касается проекта «Гиссар» в Узбекистане, где ЛУКОЙЛ вместе с «Узбекнефтегаз» контролируют 100%.
Отдельная история — с европейскими активами российской компании. Она владеет двумя нефтеперерабатывающими заводами (НПЗ) в Болгарии и Румынии, а также имеет долю 45% в НПЗ в Нидерландах. Кроме того, компания имеет достаточно разветвленную сеть автозаправочных станций (АЗС), которая особенно развита в Финляндии, Нидерландах, Бельгии и странах Юго-Восточной Европы.
Симонов уверен, что НПЗ в Нидерландах ничего не грозит. Доля компании — менее половины, а основной владелец — TotalEnergies. А вот в Болгарии и Румынии могут пойти тремя путями: либо добиваться у США исключения НПЗ из-под действия санкций, либо ввести внешнее управление, либо национализировать предприятия. Обращаться к США обе страны явно не хотят. Внешнее управление или национализация ничего хорошего этим странам не принесут. Заводы придется останавливать — ими просто некому будет управлять. ЛУКОЙЛ не зря их покупал и вложил в их модернизацию миллиарды долларов. Предприятия были эффективны с налаженной российской компанией схемой поставок нефти. Не случайно после того, как Болгария запретила использовать на своем НПЗ российскую нефть, завод показал убыток. Кроме того, оба НПЗ — важный источник дохода для бюджетов обеих стран, которого они лишатся. А вот дефицита топлива не будет, уверен эксперт. Завезут из других стран, просто дороже.
2,4 тысячи автозаправок ЛУКОЙЛа работают сейчас за границами России
По словам Андрианова, в целом для Европы остановка этих НПЗ не критична. В Европе действуют около 90 крупных НПЗ. Но негативные последствия могут возникнуть. В Болгарии, где НПЗ в Бургасе обеспечивает до 80% внутреннего рынка, для организации поставок из других источников (в частности, через черноморские порты) потребуется определенное время, да и стоимость нефтепродуктов может возрасти. В Румынии завод ЛУКОЙЛа в Плоешти обеспечивает около 25% производства топлива. Но потеря и такого объема чревата ростом цен и перебоями со снабжением. Наконец, определенные сложности могут возникнуть в Финляндии, где ЛУКОЙЛ хоть и не занимается нефтепереработкой, но владеет сетью АЗС. Их закрытие увеличит нагрузку на другие станции и может неблагоприятно сказаться на ценах.
У США едва ли есть заинтересованность в европейских НПЗ. Скорее, выгода есть в продаже готового топлива в Европу. А вот конкурентам ЛУКОЙЛа простой этих заводов будет выгоден. Есть еще Турция, которая с большой охотой перепродает то ли свое, то ли российское топливо в Европу.
Можно еще вспомнить про рынок труда. Остановка НПЗ и закрытие сети АЗС — это не просто технические решения, а еще несколько тысяч, если не десятков тысяч, человек, лишившихся работы. И прямо перед Рождеством. Даже с известной на весь мир социальной защитой граждан ЕС едва ли это можно назвать позитивным фактором.
Напоследок — казус: ЛУКОЙЛ владеет еще сетью заправок на восточном побережье США — 176 штук. Как компания сохранила их после 2022 года — абсолютно непонятно, как и ничего неизвестно об их дальнейшей судьбе.
Российская газета — Федеральный выпуск: №257(9796)
